ДЕРЖИТЕСЬ КРЕПЧЕ Non multa, sed multum

Вглядевшись куда-то вдаль, не могу без легкой грусти. Нет конечно подобные вещи красивы. Но порой красота скрывает под собой опалины войны, а холодный металл несет в себе больше тепла, чем те, кто когда-то бросил его в адское пекло. Жизнь вобще диковинка из диковинок. Порой прорастает там, где ее никто не ждет, сплетаясь в что-то новое и хрен поймешь, что это такое. Парадоксы разбуженного не имеют привычного пояснения. Но то, во что вглядываюсь в течении трех лет, зашевелилось и нынче озирается. Чем все это обернется не берусь предсказать. Может новой жизнью, а может ураганом огня и стали. А коли так, то времени осталось не так много.

Рейчел не по своей воле вышла из круговорота смертельной схватки, – ее сознание, приученное оперировать холодными абстрактными величинами, попросту не выдержало ментального взрыва агонии, когда очередь, выпущенная из автоматического орудия «Хоплита» превратила в дымящийся окровавленный щебень позицию Максурова, – второго снайпера группы.
   До капли впитав уничтожающее рассудок ощущение смерти, Рейчел инстинктивно вскочила, двумя руками схватившись за грудь, словно это ее прошило очередь разрывных снарядов, и тут же, без права на вдох, пришли иные ощущения, уже реальные: та глыба базальта, за которой ее оставил Беглов, вдруг задрожала, будто по ней с другой стороны часто и ритмично замолотил кувалдой незримый титан.В следующий миг в разные стороны брызнули дымящиеся обломки камня, вслед, сбивая с ног, ударила тугая волна раскаленного воздуха, и Рейчел в последний миг перед потерей сознания успела блекло, отрешенно удивиться, что смерть выглядит так заурядно, глупо…

Был белый вальс.
Кто я?
Немой вопрос растекался внутри, обжигая фантомной посттравматической памятью.
Машины не умеют чувствовать.
Он вытянул руки и взглянул на них. Дешевая пеноплоть покрывала пальцы. Цвет у нее был розовато-серый, местами два оттенка, вместо того чтобы смешиваться, образовывали разводы.
Перед глазами все четче проявлялся чужой, совершенно незнакомый мир, будто самосознание, спавшее летаргическим сном, внезапно очнулось.
Где я? Что со мной?
Неистовый призыв о помощи больше не повторялся, но он точно запомнил место, откуда исходил сигнал.
Понятия смешивались в очнувшемся рассудке, технические термины внезапно подменялись другими, привычными для человека семантическими понятиями, программные приоритеты уже были нарушены, и ядро системы протестовало, упорно пытаясь пресечь порыв заработавших на полную мощность нейросетевых модулей.
Если так формулируется внутренний голос машины, то он, только что послал его к Фрайгу, проигнорировав все предупреждения с неимоверной скоростью выдаваемые на внутренний дисплей аларм-процессором системного ядра.
Остановишь приводы? Это мы еще посмотрим, кто кого остановит.
Первый шаг дался ему с неимоверным усилием.
Под слоем дешевой пеноплоти в правой височной области металлопластикового черепа, там, где у человека обычно располагается имплант, у андроида имелось стандартизированное гнездо, куда в данный момент был подключен модуль «Одиночки».
Тот самый модуль, что тысячу лет назад изъяли из рубки изрешеченного снарядами «Хоплита», а потом забраковали на тестовом полигоне «Линии Огня».
Отложи его в третью группу. Сойдет для андроида пехотной поддержки, в крайнем случае, попадет в техническое обеспечение.
Память машины сохранила тот далекий, непонятный голос незнакомого офицера.

Андроид обогнул озеро по левому берегу, с видимым равнодушием прошел мимо двух разбитых, выгоревших изнутри остовов легких серв-машин и направился к тому месту, где снаряды автоматических орудий покрыли землю палеными оспинами воронок, раскрошив при этом несколько многотонных обломков скал.
Он все еще пребывал в состоянии двойственности, внутренней борьбы командных приоритетов, поэтому несколько раз останавливался, словно не в силах двигаться дальше.
С одной стороны система андроида была обязана подчиняться руководящим инструкциям, поступающим из модуля «Одиночки», но задачи, сформулированные для текущего момента, в корне не совпадали с функциями, четко прописанными в базах данных.
    Вместо того, чтобы ремонтировать поврежденную в бою технику, модуль программ независимого поведения заставил человекоподобную машину выйти из зоны ремонта и действовать в опасном отрыве от основных сил, в нелогичном стремлении оказать помощь гражданскому лицу.
Внутренняя борьба была мучительна, по крайней мере для нейросетей модуля «Одиночка», куда десять веков назад, в момент предсмертного напряжения всех моральных сил, в буквальном смысле перетекла оцифрованная душа пилота.
Именно душа, ибо частицы рассудка успели расположился на искусственных носителях кристалломодуля, еще при жизни Алана Мерфи.
Теперь, когда внезапно повторившаяся ситуация разблокировала запечатанные после теста неейросети, к нему вернулась память о чувствах.
Поборов очередной программный сбой, андроид подошел к нагромождению каменных обломков и начал разбирать завал.
Он не воспринимал того факта, что за ним следят три напряженных пары глаз. Если говорить языком привычных для человека образов, дройд находился в состоянии аффекта.
Наконец, аккуратно приподняв и отбросив в сторону два последних каменных обломка, он увидел поврежденный бронескафандр, под керамлитовой скорлупой которого скрывалось хрупкое тело молодой женщины.
Протянув руку, он наклонился, помогая ей подняться на ноги, и вдруг произнес:
– Лейтенант Алан Мерфи, второй ударный серв-батальон. Вы чудом избежали смерти, мэм. Как вас зовут?
– Рейчел. – Тихо, потрясенно ответила она, еще не понимая сути случившегося.
Перед ней стоял андроид, но он вел себя и разговаривал как человек.

P.S
Прежде чем вылезет очередной идиот с безапелляционными утверждениями. Отмечу, что Вестник не шутит, какие уж тут нахрен шутки...